"Преданья старины", Энди Чемберс [перевод]

Тяжело дыша, Натан нёсся по вонючему переулку. Сзади доносились крики и возня — Кендриксона догнали. Мысли в голове бежали быстрее, чем ноги по растрескавшимся плитам.

«Бедняга Кендриксон. Впрочем, своя шкура дороже». Он перепрыгнул через практически невидимого в темноте человека, разлёгшегося на пути, и осознал всю иронию положения. «По крайней мере, он меня больше никогда уже не подставит».

Добравшись до поворота, он рискнул оглянуться. Одинокий фонарь проливал жёлтый свет на сцену, походившую на моралите из репертуара Министорум. Четверо крепких бритых мужиков в коричневой форме поднимали Кендриксона на ноги. Тот выглядел очень удивлённым, даже растерянным, исполняя роль некоего неосторожного гуляки, обираемого местными бандитами, сектантами, а то и кем похуже — явная кара от Бога-Императора за беспечность и порочный образ жизни. Концепция изменилась, когда из тени выступил офицер, поздравивший подчинённых с уловом. Натану прежде не доводилось сталкиваться с офицерами имперского флота, но этот явно принадлежал к их числу. Он был высокого роста и держался строго; форменное пальто сидело, как влитое, а лакированные сапоги вряд ли когда-либо касались земной тверди дольше пары часов. Судя по тому, что командовал он рекрутской бандой, шарившейся по переулкам Юниптауна и ведшей добровольно-принудительный набор в матросы, офицер был младший. Тем не менее, от него исходила абсолютная уверенность, какую порождают только принадлежность к древнему роду и годы муштры.

Натан отступил на шаг, собираясь с мыслями. Он слышал о том, что из порта Глотки на Лету прибывают имперские суда, но такого рода слухи всегда ходили во время космических войн. Каждый второй надеялся, что флот спасёт их от Святой-разбери-чего, а остальные боялись, что вслед за флотом к ним на порог пожалует война. Но никому и в голову не могло придти, что корабли прилетят, чтобы похищать людей. Людей, которые, если хотя бы половина ходивших баек была правдой, никогда не вернутся назад.

Кендриксону светило далёкое путешествие, и Натану оставалось только смириться с этим. В его планы совершенно точно не входило в одиночку нападать на рекрутскую банду.

— Так-так, — произнёс на рафинированном готике голос за спиной. — Похоже, юный Рэй упустил одного… Взять его, ребята!

На затылок опустилось что-то тяжёлое, из глаз посыпались искры, и Натан рухнул в заботливо подставленные крепкие руки. Когда его потащили прочь, он потерял сознание.

Из забытья Натана вырвал чей-то голос — глубокий, звучный и с нотками довольства. Натан стоял в толпе, подпираемый каким-то незнакомцем. Голос сопровождал его пробуждение, словно марш, — гордо и настойчиво.

— …Я мог бы дважды облететь на этом корабле всю Галактику и блуждать среди звёзд сотню лет, если бы так повелел Император. Но уже через год мне пришлось бы вернуться на священные человеческие миры по одной-единственной причине. Экипаж! Вы, везунчики, получили счастливый шанс служить на одном из лучших судов сектора, «Возмездии». Думайте об этом с гордостью и радостью, тогда всё остальное приложится.

Натан, должно быть, выглядел потерянным, поскольку тощий смуглый незнакомец с усталыми глазами шепнул ему:

— Это капитан. Приветствует нас на борту — сказал, скорее всего, мы его видим в первый и последний раз.

Натан моргнул и огляделся.

Над головой пропадала из поля зрения громадная вогнутая стена с арочными окнами, за которыми было усыпанное звёздами ночное небо. На середине её высоты в помещение выдавалась галерея на подпорках, откуда и вещал капитан. Видимо, он пользовался усилителем, поскольку обычный голос утонул бы в далёком грохоте, исходившем из-под потёртого каменного пола. Натана охватила паника — до него дошло, что он на борту какого-то корабля. Точнее, имперского военного корабля, поправил он сам себя. На его глазах звёзды за окном еле заметно передвинулись. Судно было уже в пути.

Натана определили в орудийный расчёт: шестое орудие по левому борту, именуемое экипажем «Валтасаром». Его вместе с Кендриксоном, человеком с усталыми глазами — представившимся как Фетчин — и ещё пятерыми избили, раздели, побрили, дезинсектировали, вытатуировали на руках серийные номера и выдали коричневую форму одинакового размера, которую, видно, так и скроили, чтобы никому не подошла. Командир расчёта «Валтасара», лейтенант Габриэль, оказался неплохим парнем и не стал упиваться их унижением — просто вместе с мордоворотами-охранниками лишил их чувства собственного достоинства и дал понять, что нужно подчиняться приказам и не выпендриваться. Он даже по доброте душевной объяснил, что на военном корабле люди — это ресурс, как еда, топливо или боеприпасы. Запас кончается — корабль пополняет его на планете. Просто, как два пальца. Ещё до того, как лейтенант закончил, Натан преисполнился решимости при первой же возможности сбежать.

Работать предстояло в орудийной: громадном ангаре, провонявшем оружейной смазкой и озоном. Часть места занимали краны и мостки, но центром помещения была казённая часть титанической пушки «Валтасар» размером с дом, находившаяся среди переплетения электромеханических катушек, цепей, охлаждающих труб, проводов, гидравлических поршней и прочих слабоидентифицируемых приблуд. По неписаному закону новобранцам бывалые матросы определили самую монотонную, тяжёлую и противную работу в орудийной. В данном случае, впереди были долгие трудные смены, полные соскребания ржавчины — которая, по словам бывалого по имени Крон, прямо-таки цвела буйным цветом в сыром и богатом кислородом воздухе корабля, — или откалывания кусков замёрзшего хладагента от труб. Ели матросы всё в той же орудийной, еду им доставляли на квадратных железных подносах через щель в стене.

Перерывы на еду сопровождались появлением из одного из двух шлюзов в орудийную членов экипажа. Бывалые звали их охранниками. Вёл этот шлюз в направлении, обозначенном Натаном как «юг». Охранники носили кожаные разгрузки поверх формы, пистолеты или дробовики. Пока матросы ели, они держались поодаль, но явно были готовы при необходимости всыпать горячих. Когда еда кончалась, а подносы заталкивались обратно в щель, охранники выходили через «северный» шлюз. Вероятно, в следующей орудийной они тоже стояли над душой у едоков без всякой видимой причины. Объяснил новобранцам смысл этого надзора опять-таки Крон:

— Проверяют, чтобы все получили, что причитается, — сообщил он. — И чтобы никто не брал чужого.

Фетчин поразился:

— Что, нельзя даже про запас ничего оставить? Или, там, с другом поделиться?

Крон ухмыльнулся в ответ. Зрелище было не из приятных — как и многие другие бывалые матросы, он мог похвастаться аугметикой. В его случае техножрецы заменили половину черепа на железную с сияющим красным глазом.

— Можешь попытаться, если хочешь отхватить дубинкой, — хмыкнул он.

Видя недоверие на лицах новичков, он вполголоса прибавил:

— В своё время, много лет назад, у нас был… плохой капитан. При нём, ребята, такого порядка не было. Сперва всё было пристойно, задиры особо много не хапали, никто не голодал. А потом мы попали в шторм между Надеждой и звездой-К, на месяцы там застряли, пока эфир раздирали течения и стремнины. Навигаторы делали всё, что могли, чтобы корабль не потерялся в Искажении. Скоро многие потеряли надежду из-за голода, а отчаявшийся человек способен на ужасные поступки…

Крон закрыл живой глаз, отгоняя дурные воспоминания.

Натану довелось повидать отчаявшихся людей в Юниптауне в сезон дождей, когда работы почти не было.

— Я видел, как за кусок хлеба проливали реки крови. Капитан всё правильно делает, — сказал он.

Крон с любопытством поглядел на него и кивнул.

— Верно, парень. Лучше строгий порядок, чем бойня.

Еду, конечно, прятали и меняли, за неё дрались, но исподтишка. Натан решил, что охранники просто закрывают на это глаза. Он пару раз заговаривал с Кендриксоном, но старый недруг продолжал игнорировать его или, если Натан настаивал, сбегал. Бывалые драться не дозволяли, поэтому Натан не переступал черту. Скорее всего, они были правы: наказание за драки наверняка было безотлагательным и суровым.

По окончании смены матросы уходили спать в тесную каюту под орудийной палубой. Чтобы загнать их туда, приходили охранники, но никого не нужно было особо убеждать отложить инструменты и забраться в полутёмное помещение с красными лампами. Из каюты выход был только один — люк, ведший обратно в орудийную. Мылись и справляли нужду в крохотных металлических кабинках за каютой. Натан всё присматривался и выжидал, но шанса сбежать так и не представилось. Вскоре череда рабочих смен и сна заместила собой всякое восприятие времени; остались только работа, отдых от неё и снова работа.

Только когда корабль покинул систему Леты и ушёл в Искажение, Натан понял, почему люди — ресурс. В Искажении всё было по-другому. Даже громадная орудийная стала казаться тесной и давящей, будто бы корпус находился под неимоверным давлением. Потом начались сны, кошмары, по пробуждении оставлявшие мрачные мысли и полуосознанные образы. Некоторые матросы кричали и рыдали во сне, сами не зная, почему. Другие всё больше замыкались в себе. Так было с Фетчином; Натан видел странный блеск в его глазах задолго до того случая.

Заканчивалась смена. Матросы спускались в каюту, теперь уже с неохотой — всё из-за кошмаров. Фетчин остался позади, машинально соскребая ржавчину, когда остальные уже ушли. Суровые охранники шагнули к нему, и Фетчин, сгорбившись, подался назад. Уже дойдя до лестницы, Натан обернулся, пытаясь подыскать слова ободрения для Фетчина.

Но прежде, чем он заговорил, Фетчин врезался спиной в одного из матросов. Тот выругался и оттолкнул его. Тут в Фетчина словно бес вселился. Он с рыком бросился на обидчика и повалил его на пол. Раздался страшный булькающий хрип, и Фетчин откатился в сторону. Его подбородок был залит кровью матроса, которому он перегрыз глотку. Ещё двое попытались схватить его за руки, но одержимый угрём выскользнул из рук и вцепился им пальцами в глаза с истерическим беззвучным воплем.

Подбежали охранники; ближайший обрушил на плечо Фетчина дубинку, очевидно, чтобы сломать ему ключицу. Удара не последовало — одержимый матрос с нечеловеческой скоростью перехватил руку охранника и отшвырнул его в сторону. Тот приземлился с жутким хрустом, явно получив не один вывих и перелом. Безумец резко развернулся и припустил к люку в каюту. Матросы шарахнулись по сторонам, и на пути Фетчина остался только Натан.

Когда Фетчин прыгнул на него, у Натана душа ушла в пятки из-за животного блеска в глазах одержимого. От знакомого спокойного и уставшего от жизни товарища не осталось ни следа. Во взгляде, приморозившем Натана к месту, не было ни капли человеческого разума.

Тут между ними оказался Крон; Натан даже не заметил, каким образом. Крон отмахнулся от рук Фетчина и вбил ему в глотку два пальца прежде, чем тот коснулся пола. Удар отбросил одержимого назад, и он утробно зарычал, распростёршись на палубе. Натана это шокировало: смертельно точный удар Крона по всем понятиям должен был убить или вырубить Фетчина.

Щёлк-щёлк-БУМ!

По орудийной разнёсся звук выстрела. Все застыли. Охранник стоял, целясь из дробовика, от ствола которого поднималась струйка дыма. Фетчин с дырой в животе размером с кулак рухнул в люк, оставив на палубе кровавую полосу. Натан, залитый горячей кровью, всё ещё силился понять, каким образом Крон двигался с такой скоростью.

Охранники молча загнали матросов в каюту пинками и дубинками. Крон оказался неожиданно добр и выгнал бывалого с койки под своей, чтобы Натану не пришлось спать под пустой койкой Фетчина. Когда их подняли на работу, от Фетчина осталось только недочищенное пятно на палубе.

Натана разбудили крики. Крякнув, он рывком сел на койке, чуть не разбив лоб о койку Крона, и огляделся, пытаясь отдышаться. Глаза по-прежнему резал красный свет каюты вместе с удушающим смрадом застаревшего пота, оружейной смазки и хладагента. Тишину нарушали только протекающий конденсатор и обычные для сорока спящих людей звуки.

Натан дрожащей рукой вытер пот с глаз и посмотрел на койку Кендриксона. Если кто и кричал, то Кендриксон: ему постоянно снились кошмары. Снились-то они всем, но у Кендриксона была самая бурная реакция. Возможно, ему было что скрывать, или же этот тупой вор попросту приходил в ужас, будучи взаперти на военном корабле Императора. Но койка Кендриксона пустовала: наверное, отошёл облегчиться.

Крик донёсся снова, гулкий и далёкий — долетел по вентиляции из соседней каюты. «Несладко же там беднягам», подумал Натан, «лежать вот так в темноте и молиться, чтобы кричащий не психанул и не начал рвать и метать. Чтобы он не превратился в чудовище, как Фетчин».

Натан снова опустился на узкую койку и постарался заснуть. «Наверное, все остальные матросы сейчас заняты тем же. Начнём с орудийной палубы. Крон говорил, что всего расчётов сорок, это тысяча шестьсот, плюс ещё тысяча шестьсот по правому борту — три тысячи двести. С обеих сторон ещё лазеры-«копья». Численность их расчётов никто не знает, так что предположим — тысяча шестьсот на каждый». Приём работал, глаза закрывались сами собой. «Шесть с половиной (приблизительно) тысяч душ. Расчёты торпедных аппаратов, скорее всего, больше, чем у орудий, но меньше, чем у орудийной палубы, — скажем, тысяча матросов. Уже семь с половиной тысяч… ещё пару-тройку тысяч на двигатели…».

Из накатившего забытья его вырвал резкий кашель. С верхней койки долетело горько-сладковатое облачко дыма. Натан вздохнул. «Опять этот Крон».

— Что, не спится?

— Нет. Кошмары, — ответил Натан. Крон был старше всех в расчёте. Даже лейтенант Габриэль иногда к нему прислушивался, так что игнорировать бывалого не стоило.

— Кошмары? Не как у Фетчина, надеюсь, — хмыкнул Крон скорее утвердительно или шутливо, чем вопросительно. Натан решил принять это за шутку и хмыкнул в ответ:

— Нет, не как у Фетчина. Просто корабль снится.

Крон тихонько откашлялся; мимо проплыло ещё одно облачко дыма — по-видимому, мощности вентиляции не хватало даже на то, чтобы его втянуть.

— Везёт, что видишь во сне корабль. — Голос Крона показался Натану слегка задумчивым, будто бывалый говорил сам с собой. — Мне он в молодости часто снился.

Натан не хотел гадать, сколько же Крону лет. На разных планетах старели по-разному, так что оценка была бы крайне неточной. Учитывая вдобавок время, проведённое Кроном в Искажении, Натан дал бы ему от шестидесяти до трёхсот. Пока он так рассуждал, верхняя койка скрипнула, и Крон оказался на полу с трубкой в руке. В красном свете его полированный череп с острым носом и сверкающим глазом казался головой гаргульи. Крон подмигнул живым глазом:

— Пойдём-ка пройдёмся по палубе, юноша.

Натан осторожно слез с койки.

— А как же охранники?

Крон лишь фыркнул и начал бесшумно пробираться к люку.

В орудийной было темно, мощные балки и опоры уходили в сумрак под потолком, нарушаемый лишь блеском индикаторов на механизмах. Матросы направились к дальней стороне «Валтасара», ступая по змеящимся проводам: Крон уверенно, а Натан — осторожно. Огибая очередную подпорку, Натан замер, услышав скрип смазанной кожи. Крон шагнул вперёд и чуть не столкнулся с охранником.

Тот поднял фонарик и включил его, быстро и неуклюже — вряд ли это была засада. Натан подался назад и спрятался за подпоркой; он не слышал, о чём говорили Крон с охранником, но вскоре тот отправился в дальний конец орудийной, насвистывая какой-то мотивчик.

— Можешь вылезать, парень, — раздался голос Крона. — Старый Леопольд не станет нам мешать.

Натан вышел из-за подпорки.

— Я думал, они не опускаются до разговоров с матросами, охранники-то, в смысле.

— На людях — нет, но в тёмное время они болтают и торгуют, как и все остальные. Это ведь такие же члены экипажа, как и мы, просто им дозволено носить оружие. — Крон уселся на стойку и махнул рукой в сторону соседней. Натан ещё раз огляделся, прежде чем присесть.

Доставая трубку, Крон пристально посмотрел на него.

— Что расскажешь, юноша? — поинтересовался он.

— Нечего мне рассказывать, — осторожно ответил Натан. — Если ты про Кендриксона, то это моё дело, будь любезен не вмешиваться.

Крон вскинул бровь, и Натан тут же понял, что ошибся, — Крон привёл его сюда не выяснять про них с Кендриксоном.

— Нет, — ответил Крон, — я тебе предлагаю байку рассказать. Традиция корабельщиков: если хочешь поговорить по душам, рассказываешь какую-нибудь историю. Так можно всё про себя сообщить, но не напрямик, чтобы лишние уши не слышали.

С этими словами Крон многозначительно поглядел на обшивку корпуса. Со своего места Натан увидел, что она была покрыта письменами, налезающими друг на друга, — бесчисленные строки на готике уходили ввысь под самый потолок.

По спине у него пробежали мурашки. Натан готов был поклясться, что слышал металлический скрежет в «северном» конце орудийной.

— В каком смысле? Что за «лишние уши»? — прошептал он.

Крон перебил его жестом.

— Я это и имел в виду. Давай-ка я тебе расскажу о том, как люди стали летать меж звёзд, — а это преданья глубокой старины.

Голос Крона стал чётче и уверенней, лишившись обычных запинок и заминок. Старик словно бы читал с листа или вспоминал не раз уже рассказанную историю.

— Когда-то, давным-давно, на одном острове жил Человек. Со всех сторон его окружало бескрайнее море, и был он одинок. Со временем Человек вырос настолько, что смог увидеть другие острова вдалеке. Тогда он уже исследовал свой остров, покорив все вершины и заглянув под каждый камень. Новые острова заинтересовали Человека; ему захотелось добраться и до них. Вскоре он выяснил, что море было слишком глубоким и холодным. Человеку не по силам было заплыть далеко, не говоря уже о том, чтобы хоть капельку приблизиться к ближайшему острову. Тогда Человек вернулся на свой родной остров и надолго позабыл об остальных. Со временем, однако, на острове Человека подошли к концу запасы еды, воды и воздуха. Взор его снова обратился к далёким островам. Неспособный вынести холод морских пучин, он сотворил для этого путешествия Каменных Людей, а те сотворили Стальных Людей, ставших их руками и глазами. Каменные Люди со своими слугами отправились в плаванье по глубокому морю. На далёких островах им встретилось множество странного, но всё это бледнело в сравнении с непостижимыми и злобными тварями, обитавшими в морских глубинах. Эти древние и голодные существа были старше самого Человека. Но эти твари из глубин жаждали человеческой жизни, а не полужизни Камня, и потому Каменные Люди плавали без помех. Сначала всё шло хорошо: Каменные Люди рассеяли Семя Человека на многих островах, и со временем Человек научился самостоятельно пересекать моря, прячась в Каменных кораблях от холода и голодных тварей. Все шло хорошо. Человек расселился по многим островам в бескрайнем море, и даже успел позабыть, как там оказался и что вначале жил лишь на одном острове.

Крон рассказывал и дальше: о том, как Каменные Люди отдалились от человечества после путешествий по бездне. Это привело к периоду раздора, когда Стальные Люди обратились против своих Каменных хозяев и человечество раздирали войны. По тысяче планет прокатилось пламя древнего ужасного оружия, прежде чем Каменных Людей удалось победить, и ещё миллион миров сгорел во время войны между плотью и сталью. Хуже всего было то, что выжившие начали поклоняться вознёсшимся тварям из бездны, как богам. Некогда гордый и могучий Человек превратился в жалкого раба. Но потом пришёл Тот, Кто освободил Человека от оков и показал ему новый путь к звёздам. Путь этот был вымощен не камнем и не сталью, но простой верой. Вера берегла Человека от тварей из бездны так, как не могли ни сталь, ни камень.

Натан вздрогнул и пришёл в себя. Под звучный голос Крона он впал в странный полусон. Его взгляд вернулся к загадочным надписям на стене. Вера. Вера сдерживала натиск тварей. Тех, что превращали людей в существ вроде Фетчина. Каждая строка на стене — молитва Богу-Императору о защите. Столетия набожности сложились в нерушимую преграду, оставлявшую обитавшее за бортом… за бортом. Он почувствовал на себе выжидающий взгляд Крона; в полумраке красный глаз сверкал, как звезда. Обеспокоенный Натан постарался не обращать внимания на шорохи, доносившиеся откуда-то из темноты. «Нервишки расшалились. Или крысы, конечно. Однако посматривать туда не повредит».

— Я мало историй знаю, — протянул Натан, силясь припомнить хоть одну об Императоре или Великом крестовом походе. Крон явно рассказал ему притчу о седой древности, ещё до крестовых походов. О таком говорили только в проповедях Экклезиархии. В системе Леты сказочные времена праведности и непорочности упоминались в наиболее благоговейных притчах Министорум, обычно в пику распущенному и безбожному нынешнему поколению.

— Ну, тогда можешь рассказать о Кендриксоне, — подсказал Крон.

Натану это не понравилось, но Крон был бы весьма полезен в деле выживания, не говоря уж о побеге. Да и рассказывал он честно первым. Натан осторожно начал:

— Я Кендриксона знаю не очень-то долго, но мне и этого хватило, чтобы решить его прикончить. Перспективы по жизни у меня не блистали. Прямо скажем, уходили они в область мелкого криминала и дурных компаний. Однако благодаря Кендриксону я добровольно-принудительно попал в Императорский флот. Судя по всему, это равносильно пожизненному заключению в стальном кубе двадцать шагов на двадцать, пока меня не прикончит обезумевший матрос, голод, болезнь или абордажная команда. Не предел мечтаний, мягко говоря.

Натан вскочил. У него не осталось сомнений в том, что кто-то или что-то максимально осторожно подкрадывалось к ним. Он беззвучно поднял с палубы стальную монтировку и встал наизготовку. Крон, догадавшись обо всём по выражению его лица и действиям, также вооружился длинным гаечным ключом. Натан не умолкал, чтобы не спугнуть противников. Он рассказал Крону о том, как они с Кендриксоном служили на «Пандоре», дряхлом люггере, перевозившем руду и кислород между внешними шахтами Леты. Он даже упомянул о том, что на самом деле они перевозили редкие, ценные и нелегальные товары для одного предпринимателя, не задавая лишних вопросов.

Натан как раз дошёл до рассказа о последнем их путешествии на «Пандоре» и о том, как Кендриксон продал его пиратам, когда из темноты на них напали — три бледных фигуры и одна в коричневой форме. Натан заехал ближайшему монтировкой с размаху, держа её обеими руками. Стальной инструмент смачно врезался нападавшему в висок, и тот рухнул, как подкошенный.

Это был человек. Бледный, полуголый, с нечёсаной бородой и окровавленной копной волос. На Натана, всё ещё разворачивавшегося после удара, тут же набросился второй. Матрос едва успел отбить зазубренный клинок монтировкой. Противник размахнулся для следующего удара. Натан развил успех, обрушив конец монтировки на локоть дикаря, от чего тот вскрикнул и выронил нож. Третий нападавший закрыл товарища собой и градом ударов заставил Натана отступить.

Он неловко отбил монтировкой несколько ударов, но вынужден был при этом пятиться, и чуть не упал, споткнувшись о трубу. В отчаянии он нырнул под кабелепровод, закрываясь от удара. Клинок, высекая искры, вонзился в провода. Дикарь затрясся, корчась от чудовищной боли, — через клинок и металлическую палубу по его телу шёл ток. Натан проскользнул мимо начавшего дымиться трупа, в мёртвых пальцах которого был сжат раскалившийся докрасна нож.

Второй нападавший уже подобрал клинок и успел замахнуться на Натана, но длина монтировки наконец-то сказалась. Матрос врезал ей противнику по рёбрам. Удар был такой силы, что конец монтировки вошёл в тело дикаря, дробя рёбра и разрывая мышцы. Натан отпустил намертво застрявший инструмент и выхватил у врага нож, порадовавшись, что нападавшие были какими-то вялыми и медленными. «То ли голодают, то ли недоумки».

Натан набросился на последнего противника, того, что был в матросской форме, согнувшегося над распростёртым телом Крона. Когда тот выпрямился, у матроса волосы встали дыбом. Будто разъярённые змеи, вокруг его рук вились голубые ведьмовские огни, а кончики пальцев искрили. Натан ухитрился увернуться от потрескивающей молнии, сорвавшейся с вытянутой руки врага. Заряд, тем не менее, зацепил левое плечо, до костей продрав раскалёнными иглами боли.

Он бы закричал, если бы мог, но с губ сорвался только беззвучный выдох, — тело отказалось ему подчиняться. Натан упал на колени, отчаянно пытаясь не рухнуть на палубу. Противник приблизился. Сквозь пелену боли Натан разглядел сложный узор татуировок под его кожей, просвечивавших ослепительным огнём даже сквозь одежду. Когда человек явно с недобрыми намерениями поднял руку, видны стали тёмные очертания костей.

Обессиленный Натан сделал последнее, что ему оставалось, — нетвёрдой рукой метнул нож. Перед тем, как упасть на палубу и отключиться, он успел почувствовать резкий перепад давления и волну жара.

Натан открыл глаза и сел. Его тошнило. Сознание он потерял всего на пару секунд: от трупа всё ещё поднимался дымок, а в воздухе сладко пахло жареным мясом. Из глотки трупа торчал нож; Натан понял, что на этот бросок ушёл его запас удачи на всю жизнь. Впрочем, обширные ожоги по всему телу тоже выглядели весьма вероятной причиной смерти. По скрюченным конечностям порой пробегали электрические разряды. Натан собрался с духом и заглянул мертвецу в лицо. Это был Кендриксон, явно оказавшийся не простым контрабандистом. Матрос отошёл от трупа и направился к лежащему на палубе Крону.

Грудь Крона еле заметно подымалась, а ожоги не походили на смертельно опасные. На этой мысли Натан, у которого гудела голова и пересохло во рту от страха, остановился: «Каким, интересно, образом, я так ловко решаю, что смертельно, а что — нет, с моим-то «богатым» опытом? Впрочем, не оставлять же Крона без сознания на палубе». Натан решил действовать по наитию и попытаться привести товарища в чувство. Он потряс бывалого за плечо и назвал по имени. В ответ Крон застонал и пошевелился. Вскоре он открыл живой глаз; красный искусственный остался потухшим.

— Чт-то с-случилось? Г-где я? — дрожащими губами прошептал он.

— В орудийной, — ответил Натан. — Тут была драка…

Его объяснения прервал внезапный вопль Крона, ощупывавшего металлическую часть своего черепа и погасший искусственный глаз:

— Он ещё на мне! Сними, пока не перезагрузился!

Натан остолбенел. Голос Крона звучал иначе, вдобавок, он начал метаться, что было на него совсем не похоже. Натан прижал его руки к полу, опасаясь, что бывалый себя покалечит. Странный новый голос впал в истерику:

— Нет! Не дай ему захватить меня… не дай…

Крон умолк и обмяк. Натан осторожно уложил его на палубу и заметил, что искусственный глаз матроса снова загорелся.

— Здравствуй, Натан, — обычным своим голосом заявил Крон. — Переглючило что-то. Ты как раз мне рассказывал, как сбежал от пиратов, хм?

Натан уставился на него. Крон, кажется, не помнил ни драки, ни своего припадка. Натан присел на корточки, наблюдая за Кроном, который разглядывал следы произошедшего.

— Тут была драка, — повторил он. — Кендриксон со своими новыми дружками попытались убить нас, а может, убить меня и схватить тебя.

Крон легко встал, не выказывая признаков боли или слабости, и подошёл к трупу Кендриксона, с которого поднял оплавившийся гаечный ключ.

— Хрястнул его ключом, — пояснил он Натану. — Не знал, что это люминен.

Крон надолго замолк, уставившись на Натана красным глазом.

У Натана по спине пошли мурашки. У Крона явно были не все дома. Он сказал, что Кендриксон — люминен; это слово вызвало у Натана неприятные воспоминания. Лучше было не напоминать Крону о его странном поведении и словах, а постараться выяснить побольше о Кендриксоне-люминене и его друзьях. Крон уже держал в ладонях обгорелую голову Кендриксона.

— И почему же ты считаешь, что они хотели схватить бедного Крона? — поинтересовался старик. Он развернулся к Натану спиной и с громким противным хрустом раздробил Кендриксону череп голыми руками.

— Понятия не имею, кто это вообще такие, — откликнулся Натан, — и уж тем более не знаю, что им от тебя было надо! Кендриксон был… был… одержим, что ли? Что такое люминен?

Крон пощёлкал языком; звук был до странного механический, будто щелчки старого вычислителя на «Пандоре». До того как он успел ответить, в «южной» части орудийной показался свет и раздались крики. Бывалый молча развернулся и торопливо направился на «север». Помедлив, Натан последовал его примеру, пытаясь одновременно не потерять из виду спину Крона, не запнуться о какой-нибудь провод и не разбить себе голову о стойку.

Он нагнал Крона у толстой трубы в тёмном углу у исписанной молитвами стены. Труба состояла из множества металлических колец поменьше метра диаметром. Крон раздвинул два кольца, залез внутрь и развернулся, придерживая кольца и призывно мотнув головой. Натан забрался внутрь, и когда кольца со скрипом встали на место за его спиной, понял, что перед нападением Кендриксона сотоварищи слышал тот же самый звук.

Они молча ползли по трубе; путь им освещал лишь красный глаз Крона. По дну трубы проходили связки проводов: большинство грязные и чёрные, но попадались и новые, яркой раскраске которых свет из Кронова глаза придавал красноватый оттенок. К связкам были прицеплены рваные ярлычки. На многих надписи было уже невозможно разобрать, а на других ещё читались обозначения на готике вроде «Lwr diff», «aaz/3180» или «Ar.ctrl 126.13kw».

Труба выходила в глубокую чёрную расселину, извергая вниз провода застывшим водопадом. Крон вывел Натана на короткий мостик из труб, ведший к другой стене, которая была испещрена громадными яркими пятнами серебристых сварочных швов. На той стороне Натан остановился. Его нервировало молчание Крона и холодные тёмные места, по которым они пробирались. Пора уже было получить хоть какие-то ответы.

— Крон, — прошептал он, — где мы? И куда, блин, ты меня ведёшь?

Крон развернулся к нему и ответил:

— Это старый корабль, парень. Вот уже тысячу восемьсот лет он рассекает бездну и сражается в составе Императорского флота, а до того спал в скитальце ещё две тысячи лет. Там я и…

Крон резко оборвал себя; его искусственный глаз вспыхнул. Он огляделся по сторонам, прежде чем продолжить:

— Мы между пластин корпуса. Вон те швы — следы от залпа в борт во время битвы за Трицентию.

— И куда же мы идём?

— В безопасное место, где можно будет спрятаться на время обыска: спрятаться и спокойно поговорить.

— А охранники сюда не сунутся?

— Нет, юноша, без полностью оснащённой команды сервиторов и техножреца они не могут тут стрелять — боятся пробить что-нибудь не то.

— И где же это твоё убежище?

— Шагах в десяти, не больше, — указал Крон.

Натан окинул долгим взглядом узкую связку прогнивших проводов, проходившую по стене мимо мостика из труб. Обожжённое и измотанное тело и так уже протестовало от нагрузки, свалившейся на него после драки. Теперь, когда прилив адреналина сменился ледяным воздухом в лёгких, Натан начал сомневаться, что ему хватит сил преодолеть опасный путь. Он помедлил и невольно качнулся на мостике, который внезапно тоже оказался не самым безопасным местом, если подумать.

— Крон, по-моему…

Он опоздал: старик с обезьяньей ловкостью полез по связке. Вместе с ним из виду быстро исчезал единственный источник неверного света.

Натан лишь на секунду замешкался, прежде чем накативший гнев заставил его броситься на провода. Чёрта с два он даст этой ходячей загадке в стариковском обличье бросить его в темноте на произвол диким дружкам Кендриксона! Он схватился за связку проводов на уровне плеч и встал одной ногой на нижнюю связку. Провода выдержали его вес, пока он ставил вторую ногу. Запала хватило на три шага. Ещё два дались с душой в пятках и судорожно стиснутыми пальцами. Затем он оступился.

Он провалился вниз, потеряв точку опоры, и только крепко сжатые на проводах пальцы не дали ему рухнуть с предательски узкой нижней связки. Натан отчаянно искал, куда поставить ногу, чувствуя, как пальцы слабеют, а руки подёргиваются в такт сердцебиению. Несколько жутких мгновений спустя он нащупал ногой провода и прижался к стене, дрожа всем телом. Отпустить провода он уже не мог: ослабевшим ногам веры не было, а на руках повиснуть матрос тоже не рискнул бы. Ни вперёд, ни назад. Все силы уходили хотя бы на то, чтобы не свалиться вниз, в жадно высасывавшую из него храбрость темноту.

Натан распластался по стене и, собрав всю волю в кулак, чуть передвинул ногу по проводам. Перенеся вес, он подтянул к ней вторую. Усилием воли он заставил себя разжать пальцы и таким же манером передвинуть руки. Попотев и отдохнув, он снова переставил ногу. Так прошли оставшиеся пять шагов: переставить, схватиться, сдвинуться, отдохнуть, переставить, схватиться, сдвинуться, отдохнуть, переставить, схватиться…

Натан чуть не свалился в проход, добравшись до него. Жуткое осознание того, что он может погибнуть, уже почти добравшись до убежища, забрало последние силы. Дрожа, он несколько секунд посидел на полу, прежде чем собраться с духом и отползти от края.

Убежище Крона смахивало на место для певчих в часовне Министорум. Под готическими арками из трубчатого металла у каждой стены стояли узкие скамьи. В дальнем конце находился подсвеченный витражный иллюминатор, рядом с которым стоял Крон. Бывалый развернулся к Натану, и шлюз за его спиной закрылся, оставив за бортом сырой воздух расселины.

— Молодец, юноша. Я уже было подумал, что ты не сдюжишь. — Голос Крона звучал настолько успокаивающе и миролюбиво, насколько для этого старого гоблина вообще было возможным.

— Какого хера ты меня там бросил одного? — требовательно спросил Натан.

— Хотел посмотреть, так ли ты крут, как я думаю.

— Да ладно? И как, посмотрел?

— Мне ещё нужно услышать окончание твоего рассказа, чтобы определиться с решением.

— Да это-то тут при чём?

— Брось, парень, по глазам видно, что ты сам связь подозреваешь. «Совпадениями» дураки называют события, которые не могут понять.

Натан посмотрел на Крона и мысленно пожал плечами. «Чего страшного в том, чтобы закончить рассказ, если Крон после этого перестанет избегать ответов?».

— Хорошо, но после этого ты ответишь на мои вопросы, или я поползу обратно рассказывать обо всём охранникам. Как я уже сказал, я открыл внутренний шлюз в грузовой отсек, а потом взломал пульт управления наружным шлюзом и ухватился покрепче. Я знал, что бочки в отсеке были ненадёжно закреплены, потому что мы с Кендриксоном не сводили глаз друг с друга, на работу времени не оставалось. Когда наружный шлюз открылся, их сорвало с мест и вынесло в космос между «Пандорой» и пиратами. Меня чуть не снесло лавиной металлических бочек, но милостью Императора я сумел удержаться и остался на корабле, а не вылетел вместе с грузом. Пару секунд спустя первая бочка долетела до реактивных двигателей пиратского судна. Я рассчитывал потянуть время, замедлить его подлёт, но в бочках оказался жидкий кислород. Выхлопа двигателей хватило, чтобы они рванули. Десятки бочек взрывались, как в замедленной съёмке, языки пламени дотянулись до основной массы и запустили цепную реакцию. Я от этого чуть в штаны не наложил — перелез через внутренний шлюз и успел его закрыть за секунду до того, как пламя прокатилось по «Пандоре». Палуба ушла из-под ног, а те бочки, что остались на месте, сорвались и с лязгом начали кататься по кораблю. Потом ударная волна спала, и я выглянул через шлюз: пиратское судно отчаливало, охваченное огнём и оставляющее след из дрейфующих обломков. На мостике я обнаружил этого придурка, капитана Лэйджа, в обдристанных бриджах. Лэйдж заявил, что Кендриксон, держа его на мушке, приказал выключить двигатели и ждать другое судно. За несколько минут до взрыва Кендриксон сбежал с корабля на спасательной капсуле. Конечно же, весь перевозимый нами археотех он забрал с собой. Я очень удивился, когда услышал о том, что Кендриксона видели в Юниптауне на Лете. Я считал, что он либо погиб, либо свалил далеко и надолго. Зная, что за его голову назначена награда, я охотился за ним по переулкам, которые для меня как дом родной. Но нас с Кендриксоном схватили члены экипажа «Возмездия». Вот так вот началась моя карьера в качестве матроса имперского флота…

— То есть, Кендриксона ты не знал лично? — ненавязчиво поинтересовался Крон.

— Нет, я его знал, работал с ним, но он избегал меня и, как я слышал, людей вообще. Настолько странный был тип, что даже клички у него не было. Просто «Кендриксон», вот и всё. Так, ладно, я тебе про себя рассказал, теперь твоя очередь отвечать. Без баек, голую правду. Кто это был с Кендриксоном? — Натан уставился на Крона; если бы тот сейчас не ответил, матрос впал бы в бешенство.

— Это мутаки — члены экипажа, слишком долго пробывшие в бездне и потерявшие веру. В их сердцах теперь зов зверя. Они, будто глисты, живут во внутренностях корабля: иногда даже захватывают целые отсеки, пожирая оказавшихся там бедолаг-матросов. Раз в сто лет капитан заводит судно в порт и прочищает ему кишки ядом, чтобы их выкурить, но между очистками в трубах и тупиках всегда полно мутантов. Учитывая то, что мы сейчас воюем, их больше обычного, и они постоянно пытаются протащить тварей на борт, призвать их, как тогда. Среди них есть целые дивизионы, поддавшиеся некогда зову зверей, тех самых, с которыми, полагаю, мы скоро сойдёмся в битве. Кендриксон, похоже, притворялся одержимым, чтобы запугать их и заставить подчиняться. То пиратское судно… на нём был какой-нибудь символ, руна или знак?

— Да, конечно, как и на большинстве. Я не понимаю…

— Ты достаточно хорошо его разглядел, чтобы узнать?

— Да, но теперь вопросы задаю я. — У Натана уже хватило сил встать с Кроном лицом к лицу. — Кто такие люминены? Я уже спрашивал, ты тогда не ответил, говори сейчас. Что сделало Кендриксона люминеном и как это связано с молнией в венах и способностью плавить сталь, будто воск? — Натан шагнул вперёд, нависая над Кроном в узком пространстве убежища. — Говори!

Крон ухмыльнулся в ответ, прежде чем развернуться и указать на витраж.

— Полагаю, символ пиратов выглядел вот так.

Натан сглотнул. Сложный геометрический узор витража фокусировался на знаке в центре. Золотой ореол с короткими квадратными лучами, больше похожими на зубцы крепостной стены. В центре ореола находился оскаленный череп, старательно изображённый при помощи платиновой проволоки и алмазной пыли. Матрос перевёл взгляд на Крона.

— Что он означает?

— Это ответ на оба твоих вопроса, парень. Кендриксон и пираты — одного поля ягоды. Они превратили его в люминена, поставив ему хрустальные вставки в кости и электропривои на мозг, кожные вставки и электуировки, чтобы он мог генерировать электричество, направлять разряды и много чего ещё. Он стал боевой единицей Бога-Машины; непосвящённые зовут их электрожрецами. Но меньше сотой доли люминенов способны скрывать свои способности и прикидываться обычным человеком, как Кендриксон.

— Бог-Машина… ты про техножрецов Марса, да? Адептов Механикус?

Крон мрачно кивнул, и Натан с горечью осознал, какой чудовищной властью обладала эта организация во всемогущей Империи. Техножрецы обслуживали машины и механизмы на всех цивилизованных планетах и на всех межзвёздных кораблях. Флот предоставлял экипажи для кораблей, но обеспечивали их работу техножрецы. Их молитвы и руны оживляли холодный мёртвый металл, а планеты-кузни выпускали миллиарды единиц оружия для вечной войны Императора с чужаками, еретиками и предателями. Технически, убив Кендриксона, он как раз стал предателем. Вот уж отрезвляющая мысль.

— Так, ладно, а это что за место? Вон та штука смахивает на панель управления челноком. Я не ошибусь, если скажу, что это какая-то спасательная капсула?

— Верно, парень, это катер. Сгодится для спуска на планету, если дело не срочное, — штука небыстрая.

— Учитывая поступившую информацию, я бы прямо сейчас свалил, если бы мы не были в Искажении.

— Если поймают, казнят электричеством, — вздрогнув, пробормотал Крон.

— Ну не назад же возвращаться. Если выяснится, кто такой Кендриксон и кто его убил, я уверен, что для меня придумают ещё более мучительную казнь.

— Нет, парень, если бы кто-нибудь знал, кто такой Кендриксон, он бы в орудийный расчёт не попал. Техножрецы появляются тут только для ремонта, после боя, к примеру.

— То есть, Кендриксон изначально был послан вернуть археотех техножрецам, но его случайно забрили? Почему же он не представился флотским? Его бы точно отпустили.

— Многие слуги Императора погребают свою личность под фальшивыми мнемограммами, чтобы их сложнее было вычислить даже духовидцам. Истинные мотивы прячутся в тени, наблюдая сквозь органы чувств, пока не окажутся в выгодном для достижения цели положении. Тогда человек резко меняется. Люминен в Кендриксоне попросту ждал приказов, но, должно быть, решил, что тебя нужно устранить, зачистить концы, — Крон дал Натану обдумать сказанное, прежде чем подвести итог. — Никто не узнает о том, что мы его убили, если вернёмся до переклички. Может, разве что Леопольд, а он промолчит, побоится, что его обвинят в слабоумии.

Натан был в безопасности, если только Крон его не сдаст, но он счёл, что бывалому пока не с руки раскрывать их тайну. Они стали соучастниками преступления.

— Я прямо-таки уверен, что в каюту отсюда можно попасть, минуя орудийную.

Крон только ухмыльнулся.

— Гадж. Исайя. Кендриксон.

Сержант подался вперёд и зашептал на ухо лейтенанту Габриэлю, замершему над открытой учётной книгой. Натан шумно сглотнул — проверялось предположение Крона. С катера выбраться оказалось ещё проще, чем он думал. От расселины к душевым кабинкам каюты вела узкая дренажная труба. Натан заучил все повороты и решил углубить своё знакомство с системой труб в следующий же период сна. Но пока надо было ещё посмотреть, на стороне ли Кендриксона был Ангел Возмездия.

Лейтенант Габриэль уставился на выстроившихся перед ним матросов, моргая и словно бы пытаясь вспомнить лицо Кендриксона. Он повернулся к сержанту и что-то спросил; тот в ответ отрывисто кивнул. Габриэль сделал в книге пометку и продолжил:

— Комот. Крайт.

На перекличке его ждала ещё одна приятная неожиданность: когда лейтенант Габриэль распределял дежурства, Натана он поместил в расчёт «Оптикона». Загадка тут же прояснилась — Натану предстояло стать подмастерьем Крона. Он взглянул на старика, выглядевшего абсолютно не при делах, и взял на заметку, что бывалый, видимо, обладал определённым влиянием. Натан принялся размышлять о том, что должен делать подмастерье и, вдобавок, что такое вообще этот «Оптикон». В памяти всплыло что-то о наружном наблюдении. Он точно помнил, что расчёт «Оптикона» работал высоко над казённой частью «Валтасара», практически на неполной палубе в двадцати метрах над полом, куда вела железная винтовая лестница.

В чём бы ни заключалась работа, она вряд ли была столь же тягостной и монотонной, как предыдущие его назначения. Поднимаясь, он увидел, как матросы направляются убирать следы отчаянной ночной драки. Тела уже убрали, но было видно обгорелые провода и разрубленные изоляционные трубы. Натан мрачно вспомнил, как часто им доводилось чинить такие повреждения, не зная их истинной причины. На корабле неведение было поистине блаженным, если Крон не солгал насчёт мутаков. Опасности полёта через Искажение стали на порядок кошмарней после появления мысли о злобных сущностях, собравшихся за обшивкой. Эти твари жаждали человеческих жизней и душ и сводили людей с ума подсознательным зовом. Натан вдруг остановился посреди лестницы, осознав, что ему предстоит помогать Крону наблюдать за этими существами и Эмпиреем, иным измерением, в котором они обитали.

Тронуться с места его заставили ругань матроса сзади и извращённое желание увидеть жутких тварей. Со смешанными чувствами он добрался до неполной палубы, где располагались пять стрельчатых заслонок, встроенных в корпус. В расчёте «Оптикона» было десять матросов; коренастый рядовой по имени Исайя поставил их по двое к заслонке. Сначала Натан с Кроном занялись смазыванием роликов и шестерней заслонки сверху и снизу. Где-то через четверть смены Исайя получил по воксу приказ поднять заслонки. Крон быстро дёрнул за рычаг, и заслонка уползла вверх, открыв чёрное стекло. Оно было больше Крона в высоту, а в ширину равнялось длине его разведённых в стороны рук. Натан заметил, что прочие матросы словно бы чего-то нервно ожидали, будто поднятие заслонок имело за собой скрытую значимость.

Натан всё ещё пялился на чёрное стекло, ожидая чего-то, когда его приковал к месту вой сирены. Казалось, даже палуба вздрогнула от чудовищного гула. Затем последовал рокочущий голос, который мог бы принадлежать самому Богу-Императору:

— ТРЕВОГА ВСЕМ ПОСТАМ!

Крон развернулся и припустил к шкафчикам над палубой с «Оптиконом»; за ним последовали остальные матросы, принявшиеся натягивать скафандры, которые Крон доставал из шкафчиков. Теперь до Натана дошло, чего все ждали. Скоро корабль начнёт бой. Тогда эти до смешного неуклюжие тяжёлые прорезиненные скафандры и шлемы с толстыми стёклами могут оказаться единственной преградой между ним и вакуумом.

Натан и сам поразился тому, что застегнул скафандр раньше всех.

Шлем крепился к широкому ободу на плечах скафандра, а щиток был сделан в несколько слоёв, последний из которых выглядел как прорезь в бронепластине. Натан поднял все слои и увидел, что Крон поступил так же. Он порадовался, что пока не придётся дышать затхлым горячим воздухом в скафандре.

— На сколько хватает кислорода? — спросил он у Крона, похлопав по помятому латунному баллону на груди.

— Около смены в твоём случае, здоровяк.

— Всего восемь часов? Не хотят внушать даже мысли о побеге, да?

— Всегда можно заправить баллон на корабле, а если ты… отделишься от корабля и тебя не подберут сразу, то уже всё равно не найдут. Слишком далеко в космос улетишь.

— Так, ладно, а что…

Палуба ушла у них из-под ног, и на секунду появилось тошнотворное ощущение свободного падения. Исайя приказал всем вернуться на боевые посты. Натан заметил, что у рядового появились пистолет и нечто, подозрительно смахивавшее на шоковую дубинку, поэтому вернулся на место со всей поспешностью, какую только позволяли тяжёлые подошвы скафандра.

Титаническая сирена прозвучала ещё дважды. Голос произнёс:

— БОЕВЫМ ПОСТАМ ПРИГОТОВИТЬСЯ К МАНЕВРУ!

Палуба вновь содрогнулась и ушла вниз. На этот раз свободное падение было дольше. Натан опустил щиток, схватился за опору и расставил ноги. Его выворачивало наружу. В скафандре было душно. Натану захотелось сорвать с себя шлем и заорать во всю глотку. Разумная часть его настаивала, чтобы он оставался спокоен и что корабль просто готовился к бою и величественно летел вперёд. Но животные инстинкты воспринимали каждое сотрясение и толчок как адский хор предсмертных воплей.

Палуба в очередной раз накренилась и рухнула вниз. Теперь Натан и вправду почувствовал, что оторвался от пола. Часть его словно бы покинула тело, все бушующие эмоции начали сливаться в жуткое хаотическое ощущение. Корабль содрогнулся по всей длине, и Натан понял, что он вышел из Искажения.

Чёрное стекло «Оптикона» вспыхнуло белым светом и явило матросам потрясающе красивое зрелище. Над пылающей зарёй нависало ночное небо, рассечённое титанических размеров облаками. Его глубины пронизывали застывшие молнии, расцвечивавшие облака сиреневым цветом. Чётко были видны звёзды, чей огонь на таком расстоянии казался холодным.

— Космос никогда не был так прекрасен и ужасен, — прошептал Натан, почти лишённый открывшимся ему величием дара речи. В наушниках затрещал голос Крона:

— Верно, парень, потому что ты через это стекло видишь его, как корабль: тепло, свет, магнитные поля, источники излучения и эфирные волны.

Крон выдвинул большую линзу, крепившуюся к раме латунными шатунами и полозьями. На толстом ободе линзы были два счётчика и два наложенных прицела. Опытный Крон передвинул её на поверхности иллюминатора. При этом на счётчиках принялись вращаться колёсики с числами — горизонтальное и вертикальное.

Корабль снова тряхнуло, и Натан упал на иллюминатор; его шлем тревожно звякнул о твёрдую поверхность. От осознания того, что его чуть не вынесло в открытый космос, у него покрылись потом ладони в чертовски толстых перчатках. Пока он поднимался, Исайя начал выкрикивать приказы расчётам осматривать различные координаты. Крон передвинул линзу к положению 238.00 на 141.00, как было приказано. Там линза видела лишь тёмный участок, с редкими вкраплениями астероидов, вращающихся каменюк, залитых звёздным светом.

— Что ищем, Крон, камни? — неуверенно съюморил Натан. Старик экономными движениями передвигал линзу по астероидному полю. Доходя до его границы, он нажимал на одну из рун, и вращающиеся астероиды очерчивались красным, а рядом появлялись параметры скорости и расстояния, остававшиеся на стекле даже после того, как линза отъезжала в сторону.

— Всё, что подскажет нам, где затаился враг, — отсветы, например, или вспышки, — ответил Крон, не сводя с линзы глаз. Натан поднял крайний, бронированный щиток, чтобы лучше видеть.

— Типа вон тех тепловых следов от двигателей? — спросил он, указывая на несколько тоненьких дуг, блестевших на краю поля.

— КОНТАКТ! ДВА-ЧЕТЫРЕ-НОЛЬ НА ОДИН-ТРИ-СЕМЬ! — заорал Крон. Исайя прокричал ровно то же самое в потрескивающий передатчик.

На линзе теперь отображались широкие размытые красные следы, загибавшиеся у дальних астероидов. Натан насчитал четыре, хотя они постоянно сливались и исчезали.

— Приближаются, парень, нюхом чую.

Крон отслеживал следы при помощи линзы и выругался, когда те исчезли за сверкающим пылевым облаком. Несколько секунд спустя из облака вырвался раскалённый тепловой залп, окружённый молниями; линза чётко определила его как «Вражеское судно [класс: неизвестен]. 51,0001. Идёт на сближение».

Натан отвлёкся на суматоху внизу, на палубе. Сквозь решётчатый пол он видел, как канониры открывают казённую часть «Валтасара» и загружают в распахнутую пасть пластины, покрытые короткими шипами. Даже сквозь толстый скафандр он слышал крики матросов, заталкивавших в орудие снаряды. На линзе вражеский корабль отображался светлыми и тёмными областями; вырисовывался силуэт с зубчатыми укреплениями и шипастыми контрфорсами, неуклонно пёрший вперёд на раскалённых добела выхлопах бесчисленных двигателей. На экране отображалось: «Гранд-крейсер класса «Отталкивающий»».

По борту «Отталкивающего», завершившего разворот, прокатилась волна вспышек, и к «Возмездию» понёсся вихрь чёрных точек. У Натана перехватило дыхание, когда, мгновение спустя, эти точки начали взрываться. Сперва они были далеко — разноцветные бутончики на фоне космоса, но снарядов было очень много, и они упорно прорывались сквозь огненные цепи, чтобы тоже взорваться. Вскоре врага было уже не видно за огненным вихрем, подступавшим всё ближе и ближе. К тому времени, как Натан захлопнул все слои щитка, каждый экран «Оптикона» показывал только пламя.

Залп «Отталкивающего» налетел на корабль с силой ураганного ветра. Натан пошатнулся, когда под ним выгнулась палуба, а на обшивку обрушилась мощная ударная волна. На экранах сверкнула полоса ослепительного лилового света, молнией разрезавшая огненное облако. Она на мгновение исчезла и тут же возникла вновь, отпечатавшись на сетчатке и врезавшись в судно с зубодробительной силой. Натана до костей пробрало ощущение нарастающей невидимой потрескивающей энергии, прежде чем его накрыла волна испепеляющего жара.

Теперь он был рад защите неудобного скафандра, хотя всё равно чувствовал себя сунутым в огромную печку. Жар был осязаем, он давил, будто кулак великана, и обжигал гортань при попытке вдохнуть. Натан увидел, как некоторые матросы из расчёта «Оптикона» кулями падают на пол; один из них горел. По прошествии секунд, которые парализующий ужас превратил в часы, жар внезапно пропал, оставив после себя лишь вонь горелой резины. Визжала сирена, а величественный голос гремел над царившим хаосом:

— ОРУДИЯ ПО ЛЕВОМУ БОРТУ, ПРИГОТОВИТЬСЯ К НАВЕДЕНИЮ НА ЦЕЛЬ! ЦЕЛЬ НА ДВА-ШЕСТЬ-ДЕВЯТЬ НА ОДИН-ШЕСТЬ-НОЛЬ.

Матросов на посты вернула железная дисциплина вкупе с мрачным пониманием того, что за свою жизнь придётся сражаться и победить. Корабль был ранен, но огрызаться ещё мог. Пожары тушились, мёртвых и раненых оттаскивали прочь. Огненная буря утихала, и вскоре палубы перестали дрожать — корабль наконец вырвался из зоны вражеского залпа. В наушниках Натана раздалось шумное дыхание Крона; вместе они снова навели линзу на гранд-крейсер. «Возмездие» находился перпендикулярно его носу; счётчик показывал, что враг приближается.

— ЦЕЛЬСЯ.

Крон нажал на вторую руну на ободе линзы. На ней появилась стилизованная шестерёнка с имперским орлом, но роторы, видимо, переклинило, и Натану пришлось помогать бывалому навести устройство на цель. На линзе изукрашенный таран превратился в бронзовый зиккурат со спинным плавником — корабли находились под прямым углом друг к другу. Под шестерёнкой корпус гранд-крейсера озарился призрачным сиянием вокруг сверкающих силовых полей.

— ОСНОВНЫЕ БАТАРЕИ, ОГОНЬ!

На секунду свет потускнел — заряжались накопители; затем по кораблю прокатился грохот выстрелов. Натана тоже накрыло ударной волной, когда сорок орудий изрыгнули снаряды в вакуум. Мгновением позже он увидел направляющееся к противнику облако снарядов. На этот раз не было никаких огненных вихрей, снаряды подорвались ровно под кормой гранд-крейсера. Невидимые щиты пали под натиском, и по броне крепости-зиккурата прокатилась разрушительная волна. Будто кольца дыма, отлетели круги обломков.

— ОСНОВНЫЕ КОПЬЯ, ОГОНЬ!

В противника врезались ослепительно белые лучи чистой энергии, оставляя на корпусе раскалённые докрасна шрамы. От корабля отлетали огромные капли расплавленного металла, а из пробоин начало вырываться пламя. Гранд-крейсер заметно вздрогнул под атакой и начал уходить от залпа. При этом из-за его корпуса показались два тепловых следа, быстро приближавшихся и выпустивших ему в корму закрученную сеть лазерных снарядов. Натан почувствовал облегчение. Это, должно быть, два союзных судна, и теперь их общий враг попал меж двух огней. На палубе канониры торопливо перезаряжали «Валтасар», несколько матросов пытались поймать хлещущий и яростно искривший провод. Он перевёл взгляд на линзу как раз вовремя, чтобы увидеть, как яркие огни огибают корму вражеского крейсера. Взятие ими курса на «Возмездие» не означало ничего хорошего. Вскоре стало видно, что, хотя новые снаряды были медленней прежних, по размерам они их превосходили. Взвыли сирены.

— ВСЕМ ПОСТАМ ПРИГОТОВИТЬСЯ ОТБИТЬ АБОРДАЖНУЮ КОМАНДУ!

Облегчение резко улетучилось. Противник, похоже, выпустил абордажные торпеды: примитивные атакующие суда, забитые доверху солдатами, бомбами, зажигательными снарядами, едкими веществами, нервно-паралитическим газом и прочими адскими штуками, призванными устроить на борту хаос. Достаточно неприятно было попасть в титаническую дуэль между военными кораблями, но теперь предстояло встретиться с врагом лицом к лицу, при этом сохранялись и шансы быть раздавленным во время мерянья огневой мощью между кораблями. Исайя споро раздавал оружие из оружейного шкафчика: клинки, шоковые дубинки, автопистолеты и короткие дробовики. Натану достался потрёпанный помповый дробовик и обойма к нему. Он рискнул выглянуть в иллюминатор, заталкивая патроны с дробью в зарядное окно. Окружённые сиянием остроконечные снаряды уже были длиной с палец и направлялись, казалось, прямо на Натана. Прозвучали четыре тона сигнала тревоги.

— ТУРЕЛИ ПО ЛЕВОМУ БОРТУ, ОГОНЬ!

Натан выругался, уронив патрон на решётчатый пол; в толстых перчатках скафандра пальцы превратились в неуклюжие сардельки. Снаружи космос расчерчивали лучи лазеров турелей, предназначенных для коротких дистанцией. К потехе присоединились барбеты «Возмездия» — вокруг начали расцветать оранжевые бутоны снарядов и ракет. Остроконечные торпеды первой волны были уничтожены или получили пробоины, и из потерявших управление капсул повалились в космос дёргающиеся фигурки. Но ещё больше торпед прорвалось сквозь обстрел и легло на окончательный курс, выключив двигатели на последнем этапе.

Натан зарядил последний патрон и отвёл цевье до упора, чтобы дослать патрон в ствол. За секунду до столкновения торпеды несказанно выросли, став размером с челнок, прежде чем исчезнуть из виду. Страшный удар швырнул Натана на дрожащий пол; раздался неумолчный скрежет раздираемого металла. Натан совсем ошалел от его громкости, от чудовищной мощи, стоявшей за ним, и продиравшейся сквозь метры брони, чтобы пробить обшивку.

Наконец скрежет замедлился и прекратился вовсе; тишину в шлеме Натана нарушали только крики раненых канониров и свист улетучивавшегося воздуха. Палуба с «Оптиконом» накренилась к орудийной. Натан подполз к краю и увидел под собой сцену жуткой бойни. Рядом с казённой частью «Валтасара» обшивку пробила громадная крокодилья морда из стали и латуни. Пластины пола выгнулись назад; опоры и трубы превратились в безумные железные джунгли с цветками из дыма и струями различных жидкостей. Выжившие канониры занимали оборонительные позиции, прицелившись во вторгшуюся в судно машину из разнокалиберных дробовиков и пистолетов.

В ту же секунду орудия вокруг крокодильей морды взревели. Автопушки всаживали в орудийную снаряд за снарядом, освещая её пламенем пороховых газов. Матросов разрывали снаряды и посекла раскалённая шрапнель, рикошетившая от металлических стен. Челюсти со скрежетом распахнулись, и оттуда вырвалась орда кошмарных существ, присоединившихся к перестрелке. Сначала в неверном свете они казались людьми, но их выдавала безумная весёлость. Когда канониры попадали по ним из своего скудного ассортимента оружия, они извивались, заваливаясь обратно в крокодилью морду. Нападавшие безумно хохотали, отстреливаясь и швыряя дьявольские бомбы, разрывавшиеся жадным ярким пламенем.

Натан прицелился в искривлённое существо, размахнувшееся для броска. Рявкнул дробовик, и противник рухнул в пылающую лужу, которую сам же и создал. Пламя охватило крокодилью морду, и следующие двое попытавшихся вылезти сгорели заживо. Тем не менее, часть нападавших уже проникла в орудийную, прорываясь сквозь обломки к канонирам. По всей палубе разгорелась рукопашная — крюки и изогнутые клинки хаоситов с лязгом сталкивались с монтировками и ломами канониров.

Дробовик стал бесполезен, рукопашная не оставила шансов организовать оборону.

— Нужно помочь им! — крикнул Натан Крону.

Массивный шлем Крона качнулся в знак согласия, и они съехали по искорёженной палубе «Оптикона» на орудийную палубу. Исайя и ещё двое выживших из расчёта «Оптикона» последовали за ними. Небольшой отряд перешёл в ближний бой. Натан воспользовался дробовиком в качестве дубинки, проломив череп существу в чёрном, собиравшемуся выпотрошить мёртвого канонира. Он вздрогнул, когда старое оружие хрустнуло об уродливую голову противника, опасаясь, что оно попросту развалится у него в руках.

Он перезарядил дробовик, дослав патрон в ствол, чтобы убедиться, что оружие ещё в рабочем состоянии, когда на него из дыма набросились двое. Блеск безумных глаз под кожаными капюшонами делал их настолько похожими на Фетчина, что Натан едва ли не помедлил, прежде чем выстрелить одному в живот. Он принялся отводить цевье, но его заклинило на середине. Выругавшись, он отбил стволом зазубренный нож, но нападавший наскочил на него и уронил на палубу, придавив бесполезный уже дробовик к нагруднику скафандра. Ужас лишил боровшегося с безумцем Натана сил. Существо сорвало с него шлем и придавило к полу, капая на лицо слюной.

Натан отпустил дробовик и схватился за руку с ножом, неумолимо двигавшимся к его голой шее; противник навалился на нож всем весом. Натан смог чётко разглядеть, что же сидело у него на груди. Пламя позади резко очертило жуткие контуры его головы — кожаную маску в нескольких местах прорывали короткие рожки. Червями-паразитами из плоти торчали и в неё же уходили хрящевидные трубки. Тварь была то ли голой, то ли замотанной в человеческую кожу, покрытую клеймами и рубцами. Она воняла, как подгнивший труп, и бормотала безумные восторженные молитвы, отчаянно пытаясь оборвать его жизнь. Если только ему не солгали, когда-то это был человек. Теперь в нём не оставалось ничего человеческого — всё пожрали безумные боги, превратившие его в живую требуху, поклонявшуюся мяснику.

Отвращение придало Натану сверхъестественную силу, отчаянное желание уничтожить напавших на корабль кошмарных тварей. Нечеловеческим усилием, порождённым ненавистью, Натан оттолкнул существо. Оно внезапно дёрнулось, осело и вновь придавило его своим весом, теперь уже мёртвым.

Натан выкатился из-под трупа и увидел, как Крон вытаскивает у еретика из шеи топор. Исайя с остальными исчезли в дыму, Натана и Крона окружали одни лишь трупы. Щиток шлема Натана раскололся, сделав его бесполезным. Лишившись шлема, он понял, насколько мало в орудийной осталось воздуха. Огонь вокруг догорал, жадно поглощая последний кислород. Даже крики и звуки боя стали глуше.

— Нужно не дать остальным проникнуть на борт! — крикнул Крон сквозь целенький щиток.

Натан кивнул в ответ. Подобрав с трупа пару зажигательных бомб и отыскав среди оружия павших короткую алебарду, он отправился в самое пекло. Произошедшее наполнило его праведным гневом — хуже уже будто бы не могло быть, пришла пора платить по счетам. Кто-то должен был ответить за то, в каком дерьме он оказался, и, раз уж Кендриксон сдох, оставались только безумные кровожадные хаоситы.

Челюсти так и были распахнуты. Пожар вокруг затухал, и Натан разглядел сборище искажённых существ, намеревающихся выпрыгнуть наружу. Он попытался найти на испещрённой рунами бомбе запал, но потом плюнул и просто швырнул её в бегущих еретиков. Следом пошла вторая, третью метнул Крон; перед крокодильей мордой разлилось целое море едкого огня — бомбы взрывались при ударе. Натан развернулся к Крону и хотел уже было крикнуть, когда из пламени с диким рёвом вырвался великан в доспехах.

Прежде, чем Натан успел среагировать, тяжёлый пистолет в руке врага рявкнул дважды, и Крона отбросило взрывом. Он упал, заливая всё вокруг кровью. От леденящего душу ужаса Натану захотелось сбежать, но было уже слишком поздно: великан с чудовищной скоростью ринулся вперёд. В кулаке закованного в доспехи и овеянного ореолом смерти мифического создания в шлеме-черепе была зажата рукоять скрежещущего цепного меча, уже начавшего неумолимо опускаться.

Натан отскочил и поднял алебарду, парируя удар. Это оказалось ошибкой — его отшвырнуло назад, чуть не переломав руки. Визжащие зубья меча, искря, разодрали стальную рукоять алебарды. Великан легко управлялся с огромным клинком, и в ту же секунду нанёс ещё один удар. Натан вновь попытался отскочить, но цепной меч срезал лезвие с рукояти и прошёлся по рукаву скафандра, прорвав материал и вонзившись в руку. Ледяное ощущение отсутствия боли сообщило Натану, что рана серьёзная — тело уже боролось с болевым шоком.

В отчаянии Натан ткнул зазубренным обломком алебарды в бочкообразную грудь врага. Лязгнув по нагруднику, оружие вонзилось в провода, расположенные на месте рёбер. Великан вообще не обратил на это внимания и откинул его в сторону ударом тяжёлого пистолета.

Смерть приближалась. Натан ослеп на один глаз и резко успокоился, приняв тот факт, что это последние секунды его жизни. Время еле ползло — воин в доспехах шагнул к нему, замахиваясь ревущим мечом, чтобы добить. Натан ощутил только лёгкий укол разочарования, что ему больше не доведётся послушать необычной мудрости Крона; вместе с ним, должно быть, погибло очень и очень многое. Последние удары сердца звучали, как далёкий барабанный бой.

Бум. Опустился бронированный сапог. С медленно ползущих зубьев взмывающего цепного меча срывались капли крови. Натан посмотрел на свою правую руку — алая от плеча до запястья. Мир покачнулся, он начал терять сознание.

Бум. Опустился второй сапог. Клинок почти дошёл до самого верха. Натану привиделось движение там, где упал Крон, и вспыхнула крохотная надежда на то, что бывалый мог выжить и сумеет спасти Натана, если достаточно быстро победит неостановимого колосса. Логика издевательски хихикнула над этой пустой фантазией из своего тёмного уголка разума.

Бум. Клинок начал опускаться, набирая скорость. Мир Натана сужался, в здоровом глазу потемнело так, что почти ничего не было видно. Пустые фантазии и всякие мысли вообще смыло волной дикой боли в руке.

Бум. Клинок ворвался в сумрачный мир Натана, и часть его обрадовалась этому; зубья ярко сияли, будто оскал акулы в глубине. Боль скоро прекратится, что уже хорошо. Призрачная рука над головой протянулась, чтобы коснуться клинка, будто бы сам Бог-Император благословил гибель Натана. Вокруг руки вились голубые огни, а с кончиков пальцев срывались искры.

Бум. От руки к клинку протянулся луч света, взорвавший цепной меч и вырвавший его обломки из руки великана. Тот попятился и начал поднимать пистолет. В поле зрения Натана с поднятой рукой вступил Крон.

Бум. Ослепительная молния ударила с руки Крона в нагрудник воина, с грохотом разорвав его на куски. Могучего воина отбросило на палубу, разрывные снаряды из его пистолета ушли в сторону, направляемые лишь конвульсиями владельца.

Бум. Оплавившийся цепной меч лязгнул о палубу. Натан схватился левой рукой за правое плечо и почувствовал, как по пальцам льётся горячая кровь. Воин в доспехах рухнул на палубу рядом с дымящимся клинком. Натан попытался дышать глубже, чтобы прояснить разум, но не смог. Оранжевое пламя вокруг превратилось в голубоватые огоньки. Воздух почти весь вышел.

Крон присел рядом с ним; корабль содрогнулся от взрыва внутри корпуса. Натан увидел, что скафандр Крона на груди был разорван и залит кровью. Ранение явно было смертельным. Рядом с грохотом рухнули обломки, сорванные ударной волной. Крон, и глазом не моргнув, снял шлем. Не замутнённый стеклом, глаз Крона сверкал, как никогда раньше, ярким пламенем топки. Натан попытался приглушить яркость этого алого свечения, ворвавшегося в размытый мирок, но не сумел. Оно буравило самую его душу, словно Крон-человек стал всего лишь призраком, окутанным алым светом.

Губы Крона задвигались, но Натану пришлось напрячь слух, чтобы уловить в разреженном воздухе шёпот бывалого:

— Не волнуйся, матрос, это Крон. Не дам тебе пропасть.

— Люминен! — выдохнул Натан.

— Нет, — прошептал Крон.

От боли Натана схватили судороги. Зрение почти покинуло его, оставался только беспощадный красный свет.

— Вовсе нет.

На плечах Натана защёлкнулся замок шлема, приглушив свет и даровав ему долгожданную темноту.

Натан очнулся на полу потайного катера. Рука была на перевязи, а глаз закрывала повязка, но в целом чувствовал он себя отдохнувшим и здоровым. Крон сидел на одной из узких скамей, наблюдая за ним.

— Как ощущения? — с искренней тревогой поинтересовался он.

— Нормально, — крякнув, Натан поднялся. — Сколько я провалялся в отключке?

— Пять часов. Я тебя подлатал, да и себя заодно, ну и отдохнуть надо, прежде чем вернёмся в орудийную.

Натан почувствовал облегчение. Он боялся, что Крон спросит, хочет ли он сбежать с корабля. После битвы у Натана было больше всего шансов ускользнуть незамеченным. Но почему-то эта перспектива казалась далеко не такой заманчивой после того, как он воочию убедился в том, какая судьба ожидает бунтовщиков и неверных. Вообще, Натан ощущал незнакомое доселе почтение к Богу-Императору и жажду той защиты, которую, по словам Экклезиарха, мог даровать своим благословением Владыка Человечества.

Но тогда он оставался здесь вместе с Кроном, не-люминеном Кроном, который мог одолеть поборника безумных богов личной молнией. Явно не обычный канонир. Слуга Императора? Почему-то Натану в это не верилось. Больше всего в этой обстановке он смахивал на гаргулью, красноглазое злобное создание, отделившееся от прочих изваяний и спустившиеся побогохульствовать. Возможно, он скрывался среди безликой массы, вечно перемещаясь от планеты к планете. Великолепное прикрытие. Незаметный, недостойный внимания и при этом оберегаемый исполинской мощью имперского военного корабля. Так или иначе, что бы он там себе не навоображал, Крон спас ему жизнь, и Натан был у него в долгу. Он начал было говорить об этом Крону, но тот решительно отмёл слова благодарности.

— Не усердствуй, парень. Мне пришлось чинить тебе глаз тем, что под рукой было. Боюсь, вышло из рук вон плохо. Сними-ка повязки и скажи, можешь ли видеть.

Натан знал, чего ждать, ещё до того, как нащупал холодную сталь вокруг глаза. Линза была твёрдой и слегка выпуклой. На память о первом бою на имперском флоте у него навсегда останутся прикрытые металлом шрамы, но видел он превосходно. Натан вздрогнул, вспомнив о пугающем поведении Крона после драки с Кендриксоном, когда он вдруг превратился в раба, отчаянно пытающегося избавиться от выключившегося бионического глаза.

— Крон? — осторожно начал Натан. — Кто ты на самом деле?

Крон фыркнул:

— Принц, украденный цыганами.

— Завязывай с байками.

— Ладно, ладно, зайду с другого края… В полёте меж звёзд, в сраженьи за славу…

---

Перевод авторский.

Оригинал: "Dark Imperium" (2001).

Благодарность за вычитку — Kavem и Soth.

Благодарность за поддержку — Sinmara.